«Мне только исполнилось 14, все началось с массажа, но потом он потребовал снять одежду»: исповеди жертв Джеффри Эпштейна

Финансист Джеффри Эпштейн был арестован в 2019 году по обвинению в сексуальной эксплуатации несовершеннолетних и торговле людьми. Он так и не дождался приговора и покончил с собой в тюрьме. В 2020 году арестовали и приговорили к 20 годам заключения подругу финансиста — Гилейн Максвелл. Именно она искала для Эпштейна молодых девушек и склоняла их к сексуальным контактам с ним. Согласно показаниям работавших в поместьях финансиста сотрудников, от его действий могли пострадать более сотни женщин.

Президент США Дональд Трамп был хорошо знаком с Эпштейном, что не помешало ему использовать скандал в атаке против политиков-демократов, которые, по его намекам, могли быть «клиентами» Эпштейна. Трамп обещал, что, став президентом во второй раз, опубликует так называемые файлы Эпштейна, но потом заявил, что никакого списка клиентов финансиста не существует. Это позволило оппонентам утверждать, что президент США боится публикации компромата на себя. После этого заявления многие пострадавшие от действий Эпштейна стали активнее требовать публикации всех материалов дела.

3 сентября 2025 года на Капитолийском холме в Вашингтоне прошла пресс-конференция пострадавших от действий Эпштейна. На ней выступили десятки женщин, в том числе Марина Ласерда, Даниэль Бенски, Хейли Робсон, Чонтей Дэвис и Энни Фармер. Они рассказали о своем травмирующем опыте и призвали конгрессменов опубликовать все материалы дела, которые могут помочь привлечь к ответственности причастных к эксплуатации несовершеннолетних детей. «Тридцать лет спустя, несмотря на море обвинений и очевидных доказательств, правительство всё еще не выбрало прозрачность. Именно поэтому мы все объединились, чтобы потребовать наконец вывести правду из тени», — сказала Энни Фармер.

В итоге 19 ноября Дональд Трамп подписал закон, требующий раскрыть все материалы дела Эпштейна. Он обязывает Министерство сделать это в течение 30 дней. В преддверии этого события The Insider публикует истории девушек, которые они рассказали американским СМИ.

«Все действительно началось с массажа, но потом он захотел, чтобы мы сняли одежду»

Марина Ласерда была ключевой свидетельницей в деле Эпштейна в 2019 году. Тогда она участвовала в процессе не публично и была указана в обвинительном заключении как «несовершеннолетняя жертва № 1». Когда она впервые встретилась с Эпштейном в 2002 году, ей было 14 лет. Сейчас ей 37 — и в сентябре 2025 года в интервью ABC она впервые рассказала о своей жизни до встречи с Эпштейном и о том, что происходило в его особняке.

«Я приехала в Нью-Йорк из Бразилии, когда мне было девять лет. Там мама познакомилась с отчимом, и где-то через два-три месяца я начала подвергаться сексуализированному насилию с его стороны. Если кто-то из подруг приходил ко мне домой, он домогался и их тоже. Однажды знакомая сказала: “Твой отчим ко мне тоже приставал. Хочешь пойти в полицию?” Мы пошли, но полиция сначала нам не поверила.

Когда отчима все-таки арестовали, мы стали жить с мамой и сестрой в одной комнате. Мама долго не могла найти работу, и тогда я тоже начала пытаться зарабатывать. Думаю, это в какой-то степени и привело меня к Джеффри Эпштейну. Знакомая девушка увидела, что мне нужны деньги, и сказала: “Эй, у меня есть работа для тебя”. Всё, что она сказала, это что я должна сделать массаж какому-то человеку. Больше подробностей не было. Но, конечно, тогда я не ожидала, к чему это приведет».

«С Джеффри Эпштейном всё начинается с малого, а потом заканчивается сексом — хочешь ты этого или нет. У его дома был странный антураж — целая библиотека, как будто по мотивам “Красавицы и Чудовища”. [В первый раз] я ждала в кабинете или в гостиной. Там висели фотографии разных известных людей, и я подумала: “Вау, почему этот мужчина хочет, чтобы я делала ему массаж? Это же безумие”. Тогда мне только исполнилось 14, но моя подруга сказала: “Слушай, не волнуйся, он классный, тебе не о чем беспокоиться — мы поднимемся, сделаем массаж, получим по 300 долларов и уйдем”.

Когда мы поднялись, всё действительно началось с массажа, но потом он захотел, чтобы мы сняли одежду. Это было в комнате без окон, в которой было так темно, что я не видела даже двери. В такой момент ты чувствуешь давление от того, что оказалась в доме очень важного человека. Ты не понимаешь, кто он, но видишь вокруг фотографии с влиятельными людьми и думаешь: “Наверное, просто поступлю, как моя знакомая”. В первый раз Эпштейн дал деньги этой девушке, а она уже передала их мне. Потом я еще пару раз ходила с ней, а после он уже сам приглашал меня, и я начала ходить одна.

Я приходила к нему настолько часто, насколько могла. Как бы ужасно это ни звучало, но мне было нужно поддерживать маму и сестру и это фактически стало моей работой. Это никогда не произносилось вслух, но я считала, что должна заниматься этим, потому что чувствовала себя виноватой в том, что отчим попал в тюрьму.

Сначала я приходила к нему два-три раза в неделю, потому что, если в его жизни появлялся кто-то новый, он хотел видеть их часто. Я ходила туда много раз, но, к сожалению, это всё привело к тому, что он заставил меня заниматься с ним сексом. На самом деле у меня не было выбора. И знаете, это странно, ведь формально он меня не насиловал, но он был очень эгоистичным и он знал, как подчинить себе. Он любил хвастаться: говорил, что связан с Victoria's Secret. Я думала, что если буду играть по его правилам, то перестану быть просто иммигранткой из Бразилии и получу что-то лучшее. Но этого не случилось. Когда мне исполнилось 17 лет, он просто сказал, что я слишком старая».

«Твоя мать получит наилучший уход, или могу лишить ее этого»

Когда Даниэль Бенски познакомилась с Эпштейном, ей было 17 лет. Она стояла в очереди в туалете ночного клуба Нью-Йорка, где к ней подошла Максвелл и предложила сделать массаж своему клиенту. Даниэль была начинающей балериной, и ей были нужны деньги на оплату обучения, поэтому она согласилась. В 2004 году у матери Даниэль диагностировали опухоль мозга. Вот как она рассказывает о том, к чему привела попытка попросить помощи у Эпштейна.

«Я уже бывала в особняке и видела у него модель мозга. Я думала, что он как-то связан с нейробиологией, и поэтому когда у моей мамы обнаружили опухоль мозга, я пошла к нему и показала снимки. И вот когда я это сделала, все изменилось.

Он спросил: “Что ты собираешься для меня сделать?” У меня сердце сжалось, и я спросила, что он имеет в виду. Тогда он кивнул на снимки и сказал: “Я знаю всех ведущих хирургов, я знаю анестезиологов, я знаю всех этих людей, и я могу гарантировать, что она получит наилучший уход, или могу сделать так, чтобы этого с ней не произошло, и фактически лишить ее этого ухода”. Он добавил: “У тебя есть два варианта: ты можешь найти и привести мне еще девушек или тебе придется самой больше работать здесь”.

Я была юной девочкой-подростком, и я чувствовала, что должна смириться с этим ради безопасности моей мамы, и я так и сделала».

В 2005 году матери Даниэль Бенски провели 19-часовую операцию на головном мозге. После того, как она поправилась, Даниэль перестала посещать особняк Эпштейна в Нью-Йорке. «Я вернулась к хореографии и продолжаю этим заниматься и сейчас. Я преподаю танцы юношам и девушкам и просто хочу сделать так, чтобы никому больше не пришлось проходить через подобное», — говорит Даниэль.

«Как мило — она все еще носит детские трусики»

Одна из самых известных обвинителей Эпштейна — Вирджиния Джуффре. Она утверждала, что Эпштейн продавал ее британскому принцу Эндрю и другим влиятельным лицам в целях сексуальной эксплуатации, когда ей не было 18 лет. В 2021 году Джуффре подала против принца Эндрю иск. В 2022 году было достигнуто внесудебное урегулирование.

Как и у многих пострадавших от Эпштейна, у Джуффре было тяжелое детство. Она рассказывала, что в семь лет впервые подверглась домогательствам со стороны друга семьи. По ее словам, это насилие перевернуло всю ее жизнь. В апреле 2025 года Джуффре покончила жизнь самоубийством. Перед этим она написала мемуары «Ничья девушка: воспоминания выжившей после насилия и борющейся за справедливость». Книга была опубликована после смерти Джуффре.

«Я до сих пор помню, как впервые ступила на ухоженную территорию клуба “Мар-а-Лаго”. Мой отец отвечал за обслуживание кондиционеров в номерах курорта. В первый день он провел мне краткую экскурсию и представил менеджеру по найму. После этого моей работой стало приготовление чая, уборка ванных комнат в спа-салоне клуба и пополнение запасов полотенец.

Через несколько дней отец сказал, что хочет познакомить меня с самим мистером Трампом, которому принадлежал клуб. Он был невероятно дружелюбен и спросил, люблю ли я детей. Вскоре я стала подрабатывать несколько ночей в неделю, присматривая за детьми элиты.

За несколько недель до моего семнадцатилетия, когда я шла на работу в спа-салон, сзади меня остановилась машина светской львицы Гислен Максвелл. Она сказала, что знает одного богатого мужчину, который ищет массажиста для поездок. Я записала ее номер телефона и адрес: Эль-Брилло-Уэй, 358.

Через несколько часов папа подвез меня туда. “Джеффри ждал встречи с тобой”, — сказала Максвелл. Мы вошли в комнату с массажным столом. На нем лицом вниз лежал обнаженный мужчина. Ему было 47 лет — почти в три раза старше меня.

Увидев голый зад Эпштейна, я обратилась к Максвелл за советом: “Разве он не должен быть под простыней?” Безразличное выражение лица Максвелл говорило о том, что нагота — это нормально.

Она начала урок. Мы начали с пяток и сводов стоп, затем переместились выше по телу. Дойдя до ягодиц, я попыталась скользнуть мимо них, приземлившись на поясницу. Но Максвелл положила свои руки поверх моих и направила их к ягодицам Эпштейна.

Он начал задавать мне вопросы. “У тебя есть братья и сестры? В какой школе ты учишься? Ты принимаешь противозачаточные?” — спрашивал он. Странный вопрос на собеседовании, но Эпштейн дал понять, что это просто способ узнать меня получше — в конце концов, я скоро, возможно, буду путешествовать с ним.

Я сказала, что принимаю противозачаточные таблетки. “Расскажите мне о вашем первом разе”, — сказал тогда Эпштейн. Кто вообще слышал, чтобы работодатель спрашивал соискателя о потере девственности? Но я хотела получить эту работу, поэтому глубоко вздохнула и рассказала о своем тяжелом детстве. “Меня насиловал друг семьи, — неопределенно сказала я, — и я какое-то время скиталась по улице”.

Затем он перевернулся на спину, и я с удивлением увидела у него эрекцию. Не задумываясь, я подняла обе руки, словно говоря: “Стой”. Но когда я посмотрела на Максвелл, она осталась невозмутимой. Не обращая внимания на его возбужденный пенис, она положила обе руки на его правые грудные мышцы и начала разминать. “Вот так”, — сказала она, продолжая как ни в чем не бывало. Эпштейн подмигнул ей и опустил правую руку к паху. “Ты же не против?” — спросил он, начав поглаживать себя.

В этот момент внутри меня что-то треснуло. Как еще объяснить, почему мои воспоминания о том, что было дальше, разлетелись на рваные осколки? Максвелл сбрасывает с себя одежду с озорным выражением лица; Максвелл позади меня расстегивает мою юбку и стягивает через голову мою рубашку-поло; Эпштейн и Максвелл смеются над моим нижним бельем, усеянным крошечными сердечками.

“Как мило — она всё еще носит детские трусики”, — сказал Эпштейн. Он потянулся за вибратором и засунул его мне между бедер. Максвелл приказала мне щипать соски Эпштейна, пока она ласкала свою грудь, а потом и мою.

Меня затопила знакомая пустота. Я чувствовала, как мой мозг начинает отключаться. Тело не могло сбежать из этой комнаты, но разум не мог оставаться здесь, поэтому я включила своего рода автопилот: покорный и полный решимости выжить.

Однажды, наверное, через две недели после нашего знакомства, Эпштейн после очередного “массажа” сказал мне зайти к нему в кабинет. “Как насчет того, чтобы ты уволилась из Мар-а-Лаго, — спросил он, — и работала на меня полный рабочий день?”

Он протянул пачку денег — наверное, 2500 долларов. “Сними себе квартиру”, — сказал он. Я никогда раньше не держала в руках столько денег.

Эпштейн, должно быть, почувствовал мои сомнения. Он обошел стол, взял зернистую фотографию и протянул ее мне. Фотография была сделана с некоторого расстояния, но это был, без сомнения, мой младший брат.

“Мы знаем, в какой школе учится твой брат. Ты никому не должна рассказывать, что происходит в этом доме, — сказал Эпштейн. Он улыбался, но его угроза была очевидна: Я владею полицейским управлением Палм-Бич, — сказал он, — так что они ничего с этим не сделают”.

Эпштейн и Максвелл начали сдавать меня своим друзьям. В первый раз он представил это так, словно запускал для меня новый увлекательный этап моего “массажного обучения”. Моими новыми “клиентами”, как их описал Эпштейн, были мужчина и его беременная жена. “Дай ему всё, что он хочет. Точно так же, как ты делаешь для меня”, — сказал Эпштейн.

Я надеялась, что этот незнакомец, назову его Миллиардер Номер Один, ожидал всего лишь массажа. Я разминала ему мышцы, когда он спросил: “А тебе не будет удобнее работать обнаженной?” Мы занялись сексом на полу, а потом он дал мне 100 долларов чаевых.

Вторым человеком, которому меня отдали, был профессор психологии, чьи исследования Эпштейн помогал финансировать. Психолог был лишь первым из многих ученых из престижных университетов, которых я была вынуждена обслуживать в сексуальном плане.

10 марта 2001 года мы были в Лондоне. Максвелл разбудила меня утром, сказав, что этот день будет особенным и, как Золушка, я встречу прекрасного принца! Когда вечером приехал принц Эндрю, Максвелл спросила: “Угадай, сколько ей лет”. Герцог Йоркский, которому тогда был 41 год, угадал правильно: 17. “Мои дочери чуть моложе тебя”, — сказал он мне, объясняя свою точность.

Вернувшись после ужина, Максвелл и Эпштейн попрощались и поднялись наверх, дав понять, что мне пора заняться принцем. Он был достаточно дружелюбен, но всё равно как будто считал, что секс со мной — его неотъемлемое право. Я наполнила ему горячую ванну. Мы разделись и залезли в ванну, но не задержались там надолго, потому что принцу не терпелось лечь в постель. На следующее утро Максвелл сказал мне: “Ты молодец. Принцу было весело”. А Эпштейн обещал дать мне 15 тысяч долларов.

Моя вторая встреча с принцем Эндрю произошла примерно месяц спустя в таунхаусе Эпштейна в Нью-Йорке. Я точно не знаю, когда я занималась сексом с принцем Эндрю в третий раз, но я знаю место: остров площадью 72 акра, принадлежавший Эпштейну на Американских Виргинских островах. И в тот раз нас было не двое. Это была оргия.

Не позволяйте обманывать себя тем из окружения Эпштейна, кто утверждает, что не знал, что он делает. Эпштейн не только не скрывал происходящего, но и с удовольствием заставлял людей наблюдать. И люди действительно наблюдали — ученые, фандрайзеры из Лиги плюща и других уважаемых организаций, титаны промышленности. Они наблюдали, и им было всё равно.

Многих молодых женщин критиковали за то, что они возвращались в логово Эпштейна даже после того, как узнали, чего он от нас хочет. Как можно жаловаться на насилие, спрашивали некоторые, когда можно было бы так легко держаться подальше? Но эта позиция обесценивает то, через что многим из нас пришлось пройти до встречи с Эпштейном, а также то, насколько хорошо он замечал девушек, чьи раны делали их уязвимыми. Некоторые из нас подвергались домогательствам или изнасилованию в детстве. Многие из нас были бедны или даже бездомны. Мы были девушками, до которых никому не было дела, а Эпштейн делал вид, что ему не всё равно. Мастер манипуляции, он бросал тонущим девушкам то, что выглядело как спасательный круг».

«Либо ты делаешь мне массаж, либо приводишь подруг, чтобы они делали мне массаж»

Хейли Робсон познакомилась с Эпштейном, когда ей было 16 лет. Сделать ему массаж ей предложили одноклассница и ее 20-летний парень. После первой же встречи Эпштейн начал запугивать ее и требовать, чтобы она приводила к нему других девушек. Вот как она вспоминает про это:

«Когда я вошла в массажный кабинет, Джеффри Эпштейн разделся и попросил меня сделать с ним некоторые вещи. У меня на глаза навернулись слезы. Я никогда в жизни не была так напугана. Когда всё закончилось, он заплатил мне 200 долларов и сказал, что я должна приводить с собой еще девушку, чтобы заработать 200 долларов. Я сказала ему, что не хочу этого делать, и тогда он поставил мне ультиматум: “Либо ты приходишь сюда и делаешь мне массаж, как только я тебе звоню, либо приводишь своих подруг, чтобы они делали мне массаж, и я буду платить тебе 200 долларов за каждую девушку“.

Он звонил мне каждый день. Он был так богат и влиятелен, что я чувствовала, что у меня нет выбора. Я знала, что если ослушаюсь, произойдет что-то плохое, поэтому я, к сожалению, начала приводить ему других девушек из моей школы. И каждый раз я надеялась, что это будет последний раз.

Однажды мачеха одной из девушек позвонила в полицию. Меня вызвали на допрос. Я рассказала им всю правду и назвала имена других жертв. Пресса писала про меня как про соучастницу моего же насильника, которого я ненавидела. Я начала получать угрозы и подвергаться издевательствам, которые продолжаются до сих пор.

В течение многих лет я страдала от того, как меня изображала пресса. Меня выставили хищницей, хотя я была всего лишь 16-летней девочкой, которая подвергалась сексуализированному насилию со стороны влиятельного и злобного человека. В течение многих лет у меня не было друзей. Мой парень был убит, и мне некуда было обратиться. После дополнительного расследования правительство выяснило, что я действительно была жертвой, но ущерб уже был нанесен, и было слишком поздно».

«Мне было очень больно. Они не смогли снять с меня одежду, хотя и пытались»

Первой, кто сообщил полиции и ФБР о преступлениях Эпштейна, была Мария Фармер. Это произошло в 1996 году — после инцидентов с ней и ее сестрой Энни. Тогда ее заявления ни к чему не привели и, скорее всего, были просто проигнорированы.

ФБР вернулось к Фармер лишь спустя 10 лет — в 2006-м, во время расследования первого дела в отношении Эпштейна. Тогда он согласился признать вину по менее тяжелым обвинениям (привлечение к проституции несовершеннолетних), и в обмен федеральные органы отказались от более тяжелых, связанных с торговлей людьми и сексуализированным насилием над несовершеннолетними. В 2008 году Эпштейн получил 18-месячный приговор, но фактически отсидел только 13 месяцев, при этом имея возможность днем покидать тюрьму.

По воспоминаниям Марии Фармер, с Эпштейном и Максвелл ее познакомила декан Нью-Йоркской академии искусств Эйлин Гуггенхайм, когда ей было 25 лет. Эпштейн предложил Марии помочь с карьерой художницы и взял ее на работу арт-консультантом. Мария также рассказывала, что в 1995 году встретила в офисе Эпштейна Дональда Трампа. По ее словам, Трамп какое-то время смотрел на нее, прежде чем Эпштейн сказал: «Она не для тебя». О попытке Эпштейна и Максвелл склонить ее к сексу летом 1996 года в поместье в Огайо Фармер рассказала в документальном фильме ABC News 2020 года.

«Помню, Джеффри лежал на кровати в носках и трусах-боксерах. Он сказал: “Сядь сюда”. Я села, и Гилейн села рядом. Они не смогли снять с меня одежду, хотя и пытались. У меня даже остались синяки. Я была в панике, но смогла встать и выйти из комнаты. Гилейн погналась за мной. Но я буквально завалила дверь мебелью».

Еще до этого инцидента Мария познакомила с Эпштейном свою сестру Энни, которой было только 16 лет. Вот как об этом знакомстве и о том, что было после него, сама Энни рассказала в подкасте On Point 6 ноября 2025 года.

«Моя сестра Мария переехала в Нью-Йорк, чтобы стать художницей. Она поступила в аспирантуру и там познакомилась с Эпштейном и Максвелл. Встретившись с ними, она получила предложение о работе, изначально заключавшееся в закупке для них произведений искусства.

Она много общалась с Эпштейном, и во время этих разговоров он часто расспрашивал ее о семье. Мария была гордой старшей сестрой и поэтому много рассказывала обо мне, о моем желании поступить в колледж и стрессе, который это сопровождал. Думаю, Эпштейн был мастером распознавать уязвимые места, и то, что он услышал, его заинтересовало, и он посоветовал мне приехать в Нью-Йорк, чтобы поговорить с ним о колледже.

Он оплатил мне билет и сразу же начал “подготовку”. За мной приехали на лимузине и отвезли в его особняк. Он усадил меня за стол и очень серьезно рассказал о том, как будет выглядеть мое поступление в колледж. Как я теперь понимаю, это довольно распространенная тактика, используемая в эксплуатации: “Какая у тебя мечта? О, я могу помочь осуществить ее”.

Я провела в Нью-Йорке пару дней. Первое, что меня смутило, было то, что он… Мы вместе пошли в кино, и во время просмотра он сначала взял меня за руку, а потом коснулся ноги. Я не очень понимала, как это интерпретировать, ведь мне 16, а этому мужчине за сорок, и мы только познакомились. Моя сестра тоже была там, но из-за темноты и того, как он нас расположил, она не могла видеть, что происходит.

Как-то я упомянула, что хотела бы поучаствовать в какой-нибудь общественной работе. Эпштейн согласился, что это было бы полезно для заявки в колледж, и спустя время я поехала с ними на выходные в Нью-Мексико. Там я познакомилась с Максвелл.

Она старалась, чтобы я чувствовала себя особенной, водила меня по магазинам и уделяла внимание. Но всё это время меня пытались сбить с толку и нормализовать то, что не было нормальным. Вроде: “А теперь ты научишься массировать ноги Джеффри”. После чего Максвелл села рядом со мной и начала массировать его ноги, показывая, как нужно. И подобное продолжалось все выходные. И вот однажды Максвелл стала делать мне массаж, раздела меня, стала трогать мою грудь, а потом Эпштейн забрался ко мне в постель.

После возвращения я старалась не думать об этом и ни с кем не разговаривать. А когда мама задавала мне вопросы, я отвечала, что просто устала. И, честно говоря, у меня просто не было ни слов, ни шаблона, чтобы понять, что со мной произошло».

Спустя годы Энни Фармер получила докторскую степень и теперь работает психотерапевтом. А вот Мария Фармер рассказывала, что угрозы Максвелл заставили ее покинуть нью-йоркскую арт‑сцену. Кроме этого, ее долго «тошнило от собственных картин», потому что она решила, что Эпштейн ценил их не за художественную ценность, а за изображения обнаженных девушек. Помимо этого, она сделала операцию по уменьшению груди, так как частые комментарии о ней со стороны Эпштейна и Максвелл оставили ей травму.

«Монстры, подобные Эпштейну, могут восстать снова»

Чонтей Дэвис познакомилась с Эпштейном в 2002 году. В этот момент она мечтала стать актрисой. Вот как она вспоминает это время спустя более чем 20 лет.

«Человек, которого я считала другом, пригласил меня на встречу с влиятельной женщиной, которая могла бы помочь мне в карьере. Этой женщиной оказалась Гилейн Максвелл. Меня попросили сделать ей массаж. Когда я это сделала, она похвалила меня и пообещала познакомить с кем-то невероятно влиятельным — с тем, кто мог бы изменить ход моей жизни. И этим человеком был Джеффри Эпштейн.

В самом начале я ощущала себя молодой женщиной на вершине мира. Эпштейн отвез меня на свой личный остров. Там он выслушал мои мечты и обещал помочь, но его обещания были с подвохом. Началось насилие. Он приказал мне держать это в секрете и постоянно манипулировал мной. Он был слишком могуществен, и я чувствовала, что мне не к кому обратиться.

Меня взяли в путешествие по Африке с бывшим президентом Биллом Клинтоном и другими известными деятелями. В те моменты я особенно осознавала, насколько я бессильна. Эпштейн окружил себя самыми могущественными лидерами нашей страны и мира. Если я выскажусь, кто мне поверит, кто меня защитит? Он постоянно хвастался своими друзьями, включая нашего нынешнего президента Дональда Трампа. На самом деле это было его самое большое хвастовство.

То, что я пережила, будет преследовать меня вечно. Я живу с посттравматическим стрессовым расстройством. Я пытаюсь вырастить своего ребенка, не доверяя миру, который предал меня. Такая травма никогда не покидает тебя. Но одно несомненно: если мы не извлечем уроков из этой истории, монстры, подобные Эпштейну, восстанут снова».